Вышла в свет книга Леонида Морякова «Только одна ночь», посвященная деятелям белорусской культуры, уничтоженным в подвалах Минской внутренней тюрьмы НКВД в ночь с 29 на 30 октября 1937 года. Как сложились судьбы тех, кто расстреливал наших предков, и что отказались печатать издатели, «Салідарнасці» рассказал сам Леонид Моряков.
«Не случайно в Беларуси уничтожили 90% интеллигенции»
Десять лет назад Леонид Моряков случайно узнал, что в октябре 1937-го в подвалах «американки» расстрелян его дядя Валерий Моряков — известный белорусский поэт 1920-х годов. Исследуя судьбу своего родственника, Леонид обнаружил, что вместе с ним в ночь с 29 на 30 октября расстреляли около ста деятелей белорусской культуры.
— Это была одна из самых кровавых ночей в истории нашей страны, — уверен Леонид Моряков. — Уничтожили элиту нации. Государственные и общественные деятели, ученые, литераторы, работники образования. Было расстреляно 22 писателя, среди которых Платон Галавач, Михась Чарот, Василь Каваль, Михась Зарецкий… Никогда ни раньше, ни позже не делалось такого отсева. И последствия той ночи мы ощущаем даже теперь, через 70 лет.
В документах Моряков нашел сведения о том, что расстрелянные белорусские интеллигенты были приговорены вовсе не местными НКВДистами. Еще за несколько месяцев до страшной акции Сталин, Каганович, Молотов и Ежов в Москве самолично подписали соответствующие указы на расстрел примерно 60 белорусов. Здесь же, в Минске, проявили инициативу и «повысили план»…
— Это был юбилейный для большевиков год — 20-летие Октябрьского переворота. Тогда только за три осенних месяца было уничтожено более 500 общественных и культурных деятелей Беларуси. В преддверие же праздника НКВДисты каждый год выдавали ударные показатели по арестованным и расстрелянным. Так было и в ту ночь. Кстати, я заметил, что наиболее масштабными расстрелами НКВДисты «отмечали» четыре даты — Октябрь, 23 февраля, Рождество (православное и католическое) и майские праздники. Случалось, что за одну ночь в Минске расстреливали по 150-200 человек.
В книге, кроме трагических судеб расстрелянных, приводятся сведения и о самих палачах — непосредственных исполнителях и тех, кто отдавал приказы.
— Вся эта информация собиралась очень долго, по крупицам, — рассказывает автор. — Она ведь до сих пор засекречена… Еще тогда, в 1930-е была проведена тотальная зачистка. Палачей, которые расстреливал в 37-м, расстреляли в 38-м, а их, в свою очередь… Нередко, палачи сходили с ума. Непросто это — расстреливать из ночи в ночь сотни беззащитных людей, среди которых женщины и даже подростки.
— Рано или поздно мы все узнаем, — верит писатель. — Возможно, через 5 лет, а возможно, через… пятьдесят. Ведь все скрупулезно фиксировалось: кто расстреливал, кого, где, когда. Документы доставлялись в известное место по известному адресу, из которого их так же тихо в конце 80-х — начале 90-х вывезли в Россию. Рассекретить сейчас эти материалы — значит полностью дискредитировать Россию. Ведь кто расстреливал?.. Я убежден: не случайно в Беларуси сталинские опричники уничтожили 90% интеллигенции, на Украине около 40%, у себя, в России, не более 15%...
Уничтожалась любая память. Так, в августе 1937 года в большом костре в «американке» НКВДисты сожгли несколько десятков тысяч (!) рукописей белорусских литераторов. Горели произведения Владимира Галубка, Тодара Кляшторного, Янки Неманского, Михася Зарецкого, Бронислава Тарашкевича и многих других.
— Горело практически все наследие писателей «первого призыва», -- отмечает Моряков. -- Ведь какова была логика: нет человека — не только одной проблемы. Нет рукописей — нет писателей, нет истории, нет народа!
«Я хочу отомстить палачам»
Леонида Морякова уговаривали повременить с публикацией сведений о тех, кто принимал участие в расстрелах. Однако он твердо убежден, что страна должна знать своих «героев».
В своей книге Леонид Моряков не ограничивается лишь биографическими сведениями. Он подробно описывает методы работы НКВДистов, собранные по воспоминаниям их бывших «подопечных», дает список «заслуг» палачей.
Вот, например, что вспоминал о пытках Кузьма Чорны, отрывок из дневника которого приводится в книге: «У яжоўскай турме (у камеры адзіночцы) увосень 1938 мяне саджалі на кол, білі вялікім жалезным ключом па галаве і палівалі збітае месца халоднай вадой, паднімалі і кідалі на рэйку, білі паленам па голым жываце, устаўлялі ў вушы папяровыя трубы і раўлі ў іх на ўсё горла... ».
Среди не менее распространенных пыток было и такое: арестованного бросали на пол, загибали ноги к голове и одновременно вливали через нос воду. "Гэта нязноснае мучэнне... Задыхаешся, захлынаешся — здаецца, што паміраеш", — вспоминает журналист Николай Стернин.
Некоторые применяемые НКВДистами методы ведения допроса и вовсе не укладываются в сознании. В этом плане поистине садистскими наклонностями отличался следователь Морев.
— Это был настоящий изверг, — рассказывает писатель. — Во время допросов он не просто избивал арестованных, он вырывал волосы на голове и бороде, а потом колол в эти места иголками, образовывались кровавые нарывы, прикосновение к которым вызывало безумную боль. Самое удивительное, что когда этого садиста во время следующей волны зачисток арестовали, он, получая удары на допросах, признавался, что не знал, что, когда бьют, это так больно.
Настоящим «специалистом» своего дела был и следователь Быховский. Он мог выдавать в день по два-три раскрытых «преступления». Правда, среди его подопечных отмечалась очень высокая смертность и, чтобы не портить отчетности, его коллегам зачастую приходилось даже спасать из его рук подследственных.
Моряков не скрывает, что, публикуя сведения об убийцах, он хочет отомстить.
— Я немного опоздал — они ушли из жизни, но остались их дети, внуки. И я хочу, чтобы они знали, какой ценой досталось им их счастливое детство. Я никогда не прощу НКВДистам того, как в 1938 году моя бабушка носила в тюрьму блинчики, чтобы передать их своему сыну — моему дяде Валерию Морякову. Не в самые сытые времена, сама не доедая, бабушка умудрялась как-то насобирать на ту муку, положить в те блинчики хоть кусочек масла — о мясе и не мечтали. Но самое ужасное, что эти выродки принимали у бабушки те блинчики, хотя мой дядя к тому времени уже год как лежал в засекреченной до сих пор могиле. Этого я не забуду. Бабушка вспоминала, как видела тогда же и жену поэта Тодара Кляшторного, который, как позже выяснилось, тоже был расстрелян той ночью.
В планах у писателя — издать книгу, целиком «посвященную» палачам. Пока же и эти сведения представляются уникальными, поскольку публикуются впервые.
«Такая ночь была не одна»
Тот, кто держал книгу в руках, наверное, не мог не заметить вложенный в нее листок, распечатанный на ксероксе. Это не забывчивость автора, не успевшего до сдачи книги в печать донести сведения. Дело в том, что издатель сам отказался печатать эту страницу. На нем — схема комплекса зданий КГБ Беларуси, составленная Славамиром Адамовичем.
— Издатель сказал: «Хватит с нас и того, что написано в книге, не хватало еще, чтобы привлекли за раскрытие военной тайны». Вот и пришлось самому распечатывать эту схему и вставлять ее в каждую книжку.
В ближайшее время появится новая книга Леонида Морякова «Ахвяры і карнікі», в основу которой положена «Только одна ночь». В отличие от предыдущего издания, новое будет в три раза больше. В книгу войдут недавно найденные Моряковым сведения, полученные им из закрытых источников, добавятся новые имена палачей и подробности методов их работы. Книга пополнится еще одним разделом.
— Я назвал его «Кровавый тоннель смерти». Этот раздел посвящен расстрелянным с августа 37-го по декабрь 38-га. Это самый кровавый период для нашей страны. Ночь с 29 на 30 октября изменила всю нашу историю. Увы, такая ночь была не одна.
