4 сентября этого года в "АБw" �35 была опубликована статья "Идеологические диверсанты" и старые грабли". В ней рассказывалось о том, как старший инспектор Государственной инспекции охраны животного и растительного мира при Президенте Республики Беларусь Миронович А.В., не задумываясь о законности, составил протоколы об административном правонарушении в отношении пяти охотников. При этом инспектор не представлялся, вел себя грубо, пытался вступить в схватку с вооруженными людьми. Только благодаря благоразумию охотников тот вечер не закончился трагедией...
В редакцию звонили читатели, интересовались, как развивались события дальше, чем закончилось противостояние ретивого инспектора и законопослушных граждан. На данный момент одна часть судебных перипетий завершена, охотники одержали первую победу, и мы можем рассказать, как благодаря принципиальности добропорядочные граждане смогли противостоять произволу некомпетентных чиновников, сохранив при этом доброе имя и немалую сумму денег.
История, как известно, не терпит сослагательного наклонения, но, анализируя известные сейчас факты, лица, в отношении которых велись административные процессы по вышеописанным событиям, приходят к выводу, что, не начни они активно бороться, по итогам суда, скорее всего, были бы оштрафованы на сумму от 10 (если бы "вели себя тихо") до 50 базовых величин с конфискацией оружия, если бы в результате активного судебного противостояния их аргументация не возобладала над доводами инспектора.
На чем основываются такие предположения? На фактах, только фактах.
Впрочем, предоставляем читателям возможность самим делать выводы...
Разбирательства с инспекцией для вас не имеют перспективы...
После опубликования статьи охотничья общественность на своих форумах живо обсуждала написанное, Алексею давали рекомендации (именно он обратился в редакцию). При этом высказывания были пессимистическими: "по закону ты вроде прав, а по жизни никто у них судов не выигрывал...", "на мой взгляд, разбирательства с инспекцией для вас не имеют перспективы. Сожалею".
В это же время Алексей получил любопытный документ под названием "Протокол разъяснения прав и обязанностей". Честно говоря, нам стало приятно. Хоть и назвал нас "желтой прессой" один из заместителей начальника Государственной инспекции охраны животного и растительного мира при Президенте Республики Беларусь, но видно, что читают нашу газету в этой инспекции внимательно. Учли указанные нами ошибки и решили ознакомить Алексея с его правами и обязанностями. По почте. Там было написано даже: "...ознакомившись с правами и обязанностями, Андрончик Алексей Владимирович заявил(а): права и обязанности мне разъяснены и понятны, объяснения желаю давать на русском языке, в услугах переводчика не нуждаюсь". Каково? Не видя гражданина, не задав ему ни одного вопроса, знают его ответы! Очень мне это напомнило монолог одной бабушки у подъезда: "Как далеко шагнула наука! Раньше, когда была молодой, доктор, прежде чем поставить диагноз, предлагал раздеться, исследовал мое тело, а теперь откройте рот - и диагноз готов! Как далеко шагнула наука..." Ставим плюс инспекторам за такую проницательность, но только делать нужно все по закону и знакомить гражданина с его правами до того, как начали процесс административного преследования, чтобы он знал, что обязан делать, а на что имеет право. Оставим это инспекторское достижение в области юриспруденции, так как при изучении других документов в их "исполнении" можно только удивляться готовности переступать через моральные и юридические нормы.
Первое судебное заседание по нашему делу состоялось 30 сентября 2008 года.
Как следовало из вывешенного в коридоре суда списка дел, назначенных к слушанию на этот день, судья Черковский А.С. планировал рассмотреть дело Андрончика А.В. за 25 минут. С самого начала, а правильнее будет сказать, еще до начала судебного заседания судья попытался направить его ход в привычное русло. Дело в том, что на судебное заседание приехали товарищи Алексея, чтобы поддержать его. Завязался диалог "группы поддержки" и судьи.
- Разрешите присутствовать на заседании, это наш товарищ...
- Не надо присутствовать, мы и так разберемся.
- Мы не будем мешать, мы тихонько посидим...
- Посидите в коридоре.
После этих слов секретарь суда подошла к двери, чтобы закрыть ее перед "группой поддержки". Пришлось поставить вопрос по-другому: "Извините, Высокий суд, вы запрещаете гражданам Республики Беларусь присутствовать на открытом судебном заседании?" Четко сформулированный вопрос произвел на судью впечатление - он внимательно осмотрел каждого из "группы поддержки" и разрешил им присутствовать. Это был первый выигранный Алексеем поединок с системой, пытавшейся проехать по нему, словно каток по асфальту.
События развивались с переменным успехом
Среди большинства законопослушных граждан бытует мнение, что "судью лучше не дразнить, а то засудит". Для Алексея это было первое в жизни судебное заседание, но к делу он подошел очень тщательно: внимательно изучил существующие нормативные правовые акты по охотничьей тематике, свои права, обязанности и т.д., выслушал доводы знакомых юристов. По действующему законодательству для проведения фотосъемки в процессе судебного заседания нужно получить разрешение судьи. Для проведения аудиозаписи испрашивать такое разрешение необязательно. Алексей хотел попросить разрешения на право ведения фото- или видеосъемки судебного заседания, но для начала, как очень воспитанный человек, попросил у судьи разрешение на ведение аудиозаписи. И получил отказ! Алексей был вынужден выключить свой диктофон. Чем был мотивирован запрет на звукозапись в открытом рассмотрении дела об административном правонарушении - непонятно.
Как вы понимаете, мы описываем этот судебный процесс не для рассказа о частном случае какого-то охотника, а чтобы все знали, что может ожидать в подобной ситуации, и сделали правильные выводы.
Диктофон после запрета судьи Алексей отключил, но записи остались, так как другие диктофоны были случайно включены до начала заседания... Очень хорошо, что эти записи сохранились, - я смело пишу эту статью, не боясь быть обвиненным в домыслах и искажении чьих-то слов. С другой стороны, довлеет тяжелая мысль: неужели нужно всю жизнь ходить с диктофоном и, общаясь с госслужащими, включать его или видеокамеру? Но ведь так жить нельзя! В нормальном обществе считается неприличным общаться при включенном диктофоне. К сожалению, горький жизненный опыт вынуждает это делать, потому что назавтра некоторые вроде бы ответственные товарищи или отказываются от своих слов, "забывая", о чем говорили, или тащат журналиста в суд, обвиняя его в поклепе.
Не знаю, с чем это связано, но ходатайство Алексея о разрешении аудиозаписи не внесено в протокол судебного заседания. Много, очень много "странностей" было в этом деле. Дело мелкое, рядовое, но в нем, как в капле воды, отражается вся наша действительность: когда абсолютно безвинных добропорядочных граждан привлекают к административной ответственности, уверенные в их безмолвии. Если бы боялись, что дело получит огласку, вряд ли было бы столько "ляпов".
О том, что дело должно было разрешиться быстро и как обычно, можно судить и по тому факту, что у судьи в процессе судебного заседания не было "Правил ведения охотничьего хозяйства и охоты" - документа, на основании которого человека привлекали к административной ответственности. Судья периодически брал у Алексея этот документ, а затем так и оставил его у себя - наверное, для пополнения судебной библиотеки...
К началу судебного заседания Алексей знал, что документ, на основании которого его подвергают административному преследованию - протокол, составлен с нарушениями. Напомню, что старший госинспектор Миронович А.В. не указал в протоколе, какой пункт какой части статьи 15.37 Кодекса Республики Беларусь об административных правонарушениях якобы нарушил Андрончик А.В. К сожалению, Алексей перед началом заседания не ознакомился со всеми материалами дела, поэтому поначалу просто рассказал свою версию произошедшего. А не познакомился со всеми документами он зря, иначе бы еще тогда узнал, что согласно протоколу опроса свидетеля Гришанова В.В., начальника охраны рыбхоза "Волма", Алексей с товарищами пошел охотиться на пруд �3 (запретный) в 18.00, где и был замечен бдительным начальником охраны. В процессе судебного заседания выяснилось, что охотничью путевку Алексей приобрел на дому у егеря около 19.30, на пруды вышел примерно в 19.45. Казалось бы, какая разница, в какое время были замечены на пруду охотники - в 18 или 20 часов? Но это только на первый взгляд. Во время судебного разбирательства было установлено (карты прудов до конца судебного заседания так и не появились, объяснение шло "на пальцах"), что пройти на пруд �7, на котором охота разрешена, можно только через пруд �3. Поэтому если, как было установлено судом, охотники проходили в течение 15 минут по дамбе пруда �3, чтобы попасть на пруд �7, то это вроде бы не является нарушением, а если они находились в запретном месте - по показаниям Гришанова - два часа, то это уже правонарушение, так как проводилась охота в запрещенном месте. Улавливаете разницу? Вот так, "случайно" указав в протоколе не то время, можно создать у суда превратное представление о произошедшем. Суду для начала было важно, что они не проходили по дамбе, а охотились на пруду. Товарищ Гришанов ошибся? А инспектор Миронович ошибочно записал ложные показания в протокол? Почему-то в этом деле все "ошибки" не в пользу охотников... А дальше в протоколе опроса начальник охраны рыбхоза "Волма" Гришанов В.В. откровенно врал. Вместо того чтобы излагать увиденное и услышанное, Валентин Викторович написал: "Приказ о запрете охоты на прудах �3, 4, 5 доводится при получении охотничьей путевки под роспись..."
Откровенное вранье! В процессе судебного заседания было установлено, что охотников "под роспись" знакомят только с границами охоты. Так один из "свидетелей" ложными показаниями пытался ввести суд в заблуждение. Не лучше был и другой свидетель, который тоже лукавил, - старший государственный инспектор Минской областной Государственной инспекции охраны животного и растительного мира при Президенте Республики Беларусь Францкевич Иван Алексеевич. Францкевич собственноручно записал в протоколе, что "приказ �51 от 31.07.2008 г. вывешен в рыбхозе "Волма", где гражданин Андрончик А.В. приобрел путевку на право охоты". Таким способом старший госинспектор, наверное, пытался внушить суду представление об Андрончике как о злостном нарушителе, который видел приказ о запрете охоты, раз был в конторе, но сознательно проигнорировал его. Доказано: путевка приобреталась на дому у егеря! А как интересно эти слова записаны в протоколе! В смысле расположения на листе. В стандартном бланке протокола опроса для пояснений свидетеля выделено 30 строк. Свидетель (он же государственный инспектор) на семи строках дает пояснения, на три строки внизу, под пояснениями, ставит подпись. Затем на 11 строк (больше, чем пояснения с подписью) ставит знак Z (зет), обычно обозначающий в документах окончание текста. После знака Z с новой строки стоят буквы P.S., а на оставшихся 9 строках снова следуют показания Францкевича! В конце стоит еще одна его подпись. Спасибо, товарищи, повеселили - ни разу не видел на официальных документах приписки с постскриптумом. А вообще-то, Z для того и проставляется в официальных документах, чтобы потом никто не смог сделать приписок. Я отнюдь не пытаюсь обвинить уважаемых государственных инспекторов в том, что они не составили протокол полностью на месте нарушения, как того требует закон, а дописывали его потом, - нет, возможно, это такая манера заполнять документы...
В протоколе опроса Гришанова пояснения написаны каллиграфически неодинаково, словно в последние три строки пытались вместить максимум слов, хотя после этого осталось 14 свободных строк. У бравого инспектора дрогнула рука? Непохоже. Ведь слова "ст. госинспектор МОИ ОЖиРМ Миронович А.В." с подписью выведены очень даже любовно... Ну и, наверное, уже традиционно для этого дела старший государственный инспектор Минской областной Государственной инспекции охраны животного и растительного мира при Президенте Республики Беларусь Миронович Александр Викторович в протоколе осмотра места правонарушения тоже искажает действительность: "...охота на прудах 3, 4, 5, 6, 7 запрещена приказом по рыбхозу..." О законности этого приказа в отношении охотников мы поговорим ниже, но даже в этом приказе указаны только пруды �3, 4, 5. О прудах �6 и 7 в плане запрета ничего в приказе нет! Снова "случайная описка"? А как выглядит эта "описка" в свете дальнейших показаний на суде Андрончика о том, что он шел охотиться на пруд �7? Плохо выглядит. Незаконно охотился на пруду �3, собирался охотиться на пруду �7, где охота тоже запрещена. Не просто нарушитель, а злостный, только по запретным местам и шастает. Не верю, что написал так инспектор Миронович случайно, поскольку он ссылается на номер приказа, дату издания и т.д.
Всего этого Алексей не знал, так как не воспользовался предоставленным законом правом ознакомиться с материалами дела. Правда, когда перед вторым заседанием Алексей заявил ходатайство о желании после судебного заседания ознакомиться с материалами дела, это право было ему предоставлено только через пару недель... И это ходатайство тоже не было внесено в протокол судебного заседания, словно его и не было.
Узнал Алексей впоследствии, что по протоколу судебного заседания он является рабочим частного предприятия, хотя на самом деле он работает и представился суду как техник. Мелочь? И должностные лица, по долгу службы читающие документы, одинаково относятся к рабочим и директорам заводов?
Словом, много нового, неизвестного и интересного можно узнать о себе, если документы, непосредственно касающиеся тебя, все-таки читать, а не слушать в чужом исполнении, так как на слух информация воспринимается совершенно иначе, чем прочитанная.
Судебное заседание началось. Нужно заметить, что прямо перед этим суд тем же составом рассматривал дело "подельника" Алексея (напомню, что 9 августа было составлено 5 протоколов в одном месте на группу охотников). И на этом предыдущем заседании судья попытался разобраться в ситуации. Предыдущий охотник (ну не хочет он "светиться" в прессе!) обстоятельно, методично все рассказал. После этого судья долго его расспрашивал, чтобы понять, что же на самом деле произошло. Почему охотник с большим стажем, уважаемый человек, ушедший на пенсию с высокой должности, имея все необходимые документы, якобы пошел на нарушение закона? Почему еще четыре человека поступили точно так же? Возникли вопросы: кто и как знакомит охотников с границами охоты, что означает подпись охотника под путевкой на право охоты?
Для дачи показаний в суд был приглашен инспектор Миронович, составлявший протоколы.
Николай ПОРОХ.
Продолжение в следующем номере.
No comments:
Post a Comment