Лукашисты в парке играют в хоккей.

Автозак для младенцев

10:00, Ирина Халип — Политика

Мы с годовалым сыном Данькой любим гулять в парке Горького. А Лукашенко терпеть не может, когда мы гуляем в парке. Впрочем, ничего личного – к другим мамашам с колясками он относится так же.

Дней десять назад, в субботу, парк был заполнен детьми и родителями. Карусели, сахарная вата, машинки напрокат, песочницы и горки – нехитрое счастье для наших детей, еще не знающих, где они живут. Но мы со своими воздушными шариками и свистульками были в детском парке не к месту – мы помешали Лукашенко наслаждаться игрой в хоккей в крытом катке.

Один он играл или, как всегда, с собакой, - не знаю. Да и момент его приезда в парк я пропустила. Встретила знакомых, остановилась поговорить. А мой отец, присоединившийся к нашей с сыном прогулке, повел внука гулять по траве. Когда я распрощалась с приятелями и пошла догонять семейство, передо мной на аллее вырос омоновец и сообщил, чтобы я шла обратно.

-- Но у меня вон там ребенок! – пыталась объяснить я.

-- Идите-идите, - толкал меня омоновец. – Здесь президент в хоккей играет, нечего вам с ребенком тут делать!

Я начала возмущаться. Омоновец вздохнул: «Не хотите по-хорошему – сейчас позову офицера, пусть он с вами объясняется». И заговорил в рацию: «Тут женщина с ребенком разминулась, пытается к нему пройти!» Из рации донесся командный голос: «Задержи ее! Уже бегу!»

Понимаю, конечно, что мать, рвущаяся к ребенку, - существо опасное. Ее не остановить. И плюгавый офицер прибежал мгновенно. Стал требовать, чтобы я немедленно покинула режимную территорию.

-- С каких пор парк Горького стал режимной территорией? – удивилась я, подумав, что пропустила некую важную новость.

-- С тех пор как здесь проводится режимное мероприятие! – отчеканил офицер.

-- А с каких пор оно проводится?

-- С тех пор как президент приехал играть в хоккей!

Не хочу останавливаться на подробностях. Нас выталкивали из парка, похоже, всем личным составом. Другие обозленные мамаши, катя коляски к выходу, обменивались репликами. «Теперь я верю в историю с воровством у стюардессы, - говорила женщина с коляской подруге. – А раньше не верила, все думала: ну не до такой же степени!..»

А дети, кстати, омоновцев не боятся и рассматривают их с тем же искренним бесстрашным любопытством, что и гусениц в траве. Для детей это всего лишь составная часть процесса познания мира.

С тех пор мы не ходим в парк в выходные. Понедельник, четыре часа дня – казалось, самое спокойное время. В этот час там обычно гуляют только дамы декретного возраста с чадами. В нынешний понедельник я вкатила коляску в парк, и мне показалось, будто мы с Данькой пришли на празднование Дня воли. Или на Европейский марш. На центральной аллее парка гордо стоял лоснящийся автозак. Для мамаш или для детей – неизвестно. Но коляска туда влезет легко.

Охрана вождя совершенствуется на глазах. Думаю, в следующий раз над парком на бреющем полете будет носиться истребитель, в песочницах засядут снайперы, а «тихари», чья задача – сливаться с толпой, - наденут панамки и взгромоздятся на деревянных лошадок…

Автозак перекрывал доступ к прокату детских машинок. Впрочем, желающих покататься не наблюдалось: подступы к раскоряченному крытому катку были оцеплены ОМОНом со всех сторон. Был разгар рабочего дня, а Лукашенко мирно дулся в хоккей.

Я все понимаю: ему, в отличие от остальных, не нужно работать – у него и так все есть. Ему можно вести образ жизни бездельника-аристократа, сутки напролет играющего в гольф (там тоже клюшка, так что похоже). Но зачем делать это напоказ, демонстрируя всем, что он не работает, а только развлекается? Если бы не автозак и не омоновцы, втолковывающие каждой выталкиваемой с аллеи мамаше, что здесь Лукашенко в хоккей играет, никто бы и не догадался, что там, на катке, происходит. А в уродское здание крытого катка ни одно семейство из гуляющих в парке и так не сунется: там нечего делать, там не продают воздушные шарики и мороженое. Жуткого вида молочные бидоны, символизирующие победные кубки отечественного хоккея, и вовсе выставлены, будто в витрине, - так что это богатство можно рассмотреть и на расстоянии. А гнать из парка мамаш с детьми – это сообщать городу и миру приблизительно такой текст: «Да, я такой! Я еще гаже, чем вы привыкли думать, и наслаждаюсь этим».

Но списать все на политический эксгибиционизм было бы слишком просто. ОМОН с автозаками создают для Лукашенко иллюзию, будто он защищен от нападения. Судя по социальному составу гуляющих в парке, - от нападения детей в колясках. Природу этого страха перед детьми объяснить трудно. Возможно, Александру Лукашенко кто-нибудь рассказал о поколении детей индиго, обладающих невероятными способностями, и он тут же представил себе, как они, сидя в колясках, мастерят снайперские винтовки, а потом с криками «агу!» открывают прицельный огонь? Возможно. Но, скорее всего, глядя на них сквозь бронированное стекло, он, отмеривший себе пожизненный срок (оговорка по Фрейду), в ужасе думает, что это и есть «та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли». И предпочитает держаться от нее, шпаны, подальше.

Не извольте беспокоиться, Александр Григорьевич. Уберите свой ОМОН в автозаки. Эти дети не представляют никакой угрозы. Для вас все закончится значительно раньше, чем они вырастут.

Написать комментарий (0)

← Жители Гродно пойдут с молотка